кул «Забивал в каждой игре, выходя на замену, а тренер говорил, что мне не следует играть по 90 минут». Глава 3, часть 2
Продолжение Автобиографии Дидье Дрогба
В любой карьере решающую роль может сыграть что угодно, если это случается в правильное время. Вскоре произошла одна встреча, ставшая ключевой во всём, что со мной было дальше. По окончании каждого сезона в одном из модных отелей Парижа устраивают грандиозный ужин. Я был одним из сотен приглашённых и случайно наткнулся на бывшего форварда «Ле-Мана» Режиналя Рэя, которого отлично знал. Режиналь был талантливым игроком первой команды, когда я ещё числился в академии. Когда я оставался после тренировок, мы занимались вместе. Будучи новичком, смотрел на него снизу вверх и испытывал огромное уважение одновременно как к футболисту и человеку.
– Как поживаешь?» – спросил он тем вечером.
– Не особо, – начал я, после чего объяснил, что именно происходило в моей жизни: как тренер не проявлял во мне заинтересованности, что у меня оставался год по контракту, но я оказался ненужным. Было здорово общаться с кем-то опытным, кто понимал устройство жизни в «Ле-Мане». Тогда Режиналь дал мне лучший совет в жизни. Не будет преувеличением сказать, что он изменил мою жизнь.
– Попробуй отдаваться делу на все сто процентов в следующие полгода. Измени собственный образ жизни на этот период. Никуда не ходи, правильно питайся, усердно работай. Чувствуешь боль – остановись, не тренируйся через боль. Если спустя шесть месяцев такой подход не принесёт результатов, приходи ко мне и говори всё, что захочешь. Но за этот срок выложись на полную, отдай всё, что в тебе заложено.
Именно так я и поступил. Не просто изменил образ жизни, но ещё и перестал замечать негативные комментарии со стороны тренера. Решил, что не позволю им меня задевать. Когда он критиковал, просто отвечал: «ОК, да, не проблема». В общем, старался выглядеть доброжелательно. Моя жизнь стала совершенно другой.
Предсезонная подготовка прошла хорошо. Удалось избежать травм, и перед стартом чемпионата я почувствовал себя свежим и готовым как никогда раньше. Стал снова попадать в запас, хотя выходил на поле лишь на 10-15 минут. И при этом забивал. Я приносил команде много пользу и напрямую влиял на исход некоторых матчей. Даже тренер не мог игнорировать сей факт.
– Знаешь, Дидье, – признал он спустя несколько туров – я хочу тебе кое-что сказать. Тебе не нужно играть все 90 минут. Для тебя 5 или 10 достаточно.
– Ладно, но вы знаете, что я изо всех сил хочу играть 90.
– Да, но тебе это не нужно. Некоторые проводят на поле все 90 и не делают ничего толкового. Ты можешь сыграть 10 и сделать разницу.
– Да, но я хочу играть 90 минут, – я снова попытался указать ему на это. Мы продолжали обмениваться такими репликами в течение нескольких недель.
Дело в том, что когда бы я ни появлялся на поле – на 5 ли, 10 или 20 минут, – я пользовался этой возможностью по максимуму. Не знаю, благодаря настрою или же удаче, но в каждой из 6 игр, где я выходил на замену, мне удавалось забивать, причём все эти матчи показывались по национальному телевидению. Лучше всего я проявил себя, забив дважды за 15 минут, в поединке с «Сент-Этьеном», некогда ведущим клубом Франции, который в то время томился в Лиге 2.
Немного позднее, во время январского перерыва, мне позвонили из «Генгама», клуба Лиги 1. Они продавали нападающего в ПСЖ, борясь в то время за выживание в элите, и на замену им требовался форвард такого же типа. Заинтересовал ли меня такой вариант?
Тогда я был ошеломлён. Не мог понять, почему они обратили внимание именно на меня, игрока запаса из Лиги 2 – наверное, увидели какой-то потенциал. Я ведь почти подписал новый контракт с «Ле-Маном» на 4 года месяцем ранее, но так как не играл столько, сколько хотел, то, к счастью, решил повременить и поглядеть, не возникнет ли шанс играть где-нибудь ещё. Для меня возможность играть всегда являлась ключевым фактором.
К большому удивлению «Ле-Ман» вдруг страстно захотел меня сохранить в своих рядах. Президент клуба посоветовал отправиться домой, как следует выспаться, после чего, по его словам, я осознаю, что для меня лучше остаться здесь. Другие со скепсисом отнеслись к моим перспективам сразу заиграть в команде Лиги 1, утверждая, что этот шаг будет слишком широким для меня. Впрочем, я сам не колебался. На следующий день, придя к президенту, я заявил, что хочу уйти, даже если это не соответствует его желанию. Таким образом, они либо позволят моему агенту Тьерно Сейди начать переговоры с «Генгамом», либо прождут до конца сезона и не смогут помешать мне уйти на правах свободного агента. Он меня понял.
Увы, сказать было легче, чем на деле поговорить с Тьерно. Он сопровождал сборную Сенегала на кубке африканских наций в Мали. До него невозможно было дозвониться. В течение трёх долгих дней я оставлял сообщения на его телефоне и ждал. Никакого ответа. Я начал отчаиваться. В итоге пришлось прибегнуть к небольшому креативу. С 1999 года мы с Лаллой, моей будущей женой, уже были вместе. Её отец жил в Мали, так что я позвонил ему и попросил выяснить, в каком отеле проживала сенегальская сборная. Получив возможность дозвониться до отеля, я объяснил ситуацию, поговорил с тренером Бруно Метсю и попросил передать трубку Тьерно. Мне удалось наконец-то до него добраться, после чего он уладил все вопросы между клубами.
Близилось завершение зимней паузы, и «Генгам» вовсю старался подписать меня, потому что уже через 4 дня предстоял матч против «Метца» и им срочно требовался нападающий. После разговора с Тьерно и наставлений от Папе на тему того, как себя вести, я поспешил в Генган для обсуждения контракта и был впоследствии рад, что его заключение не отняло много времени.
Я в любом случае теперь был волен покинуть «Ле-Ман». Но Гуде приготовил напоследок для меня сюрприз. Он запретил заходить в раздевалку и прощаться с ребятами. За 4 года у меня появилось там столько друзей, и отказ в возможности проститься с ними и пожелать удачи разочаровал.
Тем вечером я собрал вещи – почти под покровом темноты, так как все уже уехали – и начал обзванивать их одного за другим, чтобы попрощаться и объяснить, почему не смог сделать этого лично. Меня как человека, который рос оторванным от друзей и стабильности, в эмоциональном плане сильно задело, что пришлось расставаться таким вот образом. Я чувствительный человек, поэтому и сегодня не люблю прощаний, особенно если они связаны с моим отъездом.
Позже я расскажу о том, как моя жена и дети повлияли на мою жизнь, но сперва следует отметить, что всё изменилось к лучшему и я стал ответственным мужем и отцом, когда в январе 2000-го она со своим ребёнком Кевином переехала ко мне, а уже в декабре у нас ещё и родился Айзек. Появление в моей судьбе её, а также двух детей, о которых требовалось заботиться (наша прекрасная дочь Иман родилась в марте 2002-го, вскоре после перехода в «Генгам»), стало тем самым событием, которое спустило меня на землю и помогло стабилизировать собственный характер. Мне было почти 24 года, я быстро взрослел как футболист и мужчина, а переход в «Генгам», что впоследствии было доказано жизнью, стал идеальным новым этапом для меня и моей семьи.